КЛЕМЕНТИНА УЧИТСЯ ВОЛШЕБСТВУ
                     ИЛИ
          ДОМ, КОТОРЫЙ НЕ СТОИТ НА МЕСТЕ

Когда на пороге переезжавшего на новое место цирка появилась маленькая шестилетняя девочка, сказавшая, что ей некуда идти, но она умеет показывать карточные фокусы, метать ножи (правда с двух метров в большое дерево) и может научиться еще многому, у директора этого цирка не возникло сомнений, что деньги, которые придется тратить на кормление ребенка, так или иначе, окупятся. Присматриваясь первые пару месяцев к девочке, которой поручали задания, пока что не имевшие большой сложности, директор убедился, что не прогадал. Девочка была бойкая, гибкая и исполнительная. Похоже было, что ребенок сбежал из приюта: она не боялась холода, спокойно обходилась небольшим количеством еды, имела стрижку под мальчика и очень сильно любила цирк, несмотря даже на то, что приходилось помогать чистить вольеры лошадей во время стоянок, расчесывать шерсть еще не привыкших к ней собак перед выступлением: большинство заданий пока что были далеки от сказочного мира цирка. Радостными исключениями были пробные выступления в роли маленького помощника клоуна и мальчика-беспризорника с небольшим пуделем - они удались, девочка показала себя хорошо и можно было потихоньку воспитывать из нее будущую приму цирка, чем тут же занялись.
Сейчас с момента появления в цирке Шарлотты Темпл прошло уже достаточно много времени. Бродячий цирк заехал очень далеко от приюта, из которого осенью прошлого года сбежала мисс Холли Риверс, и беглянке теперь мало что угрожало. Она нашла кров и еду, да еще и в таком волшебном месте! Ведь цирк - это место, где каждый - волшебник! И не вздумайте спорить об этом с нашей героиней. К тому же, волшебники цирка "Иллюзия" учили и ее быть волшебницей, что Чарли (а так ее теперь звали) было очень по нраву.

                                                             12 мая 1967 года.

Зрители рукоплескали и смеялись. Они практически не смотрели на главного героя представления - молодого мужчину потрясающей красоты, обладателя роскошных черных волос и не менее роскошных тонких усиков над губой. Этот мужчина ловко скакал на вороном жеребце, чьи ноги были образцом силы и мощи, через преграды и препятствия на манеже. А следом за ним, на старой кляче скучного серого цвета, проделывавшей все эти па в своей жизни столько раз, что могла бы сделать это жуя сено и с завязанными глазами... на этот кляче скакал маленький мальчик, одетый в такой же модный, взрослый сюртук, что и взрослый мужчина, но только с той разницей, что мальчику сюртук был нещадно велик. Черным карандашом над губой ребенка были нарисованы преувеличенно идеальные усики. Но привлекало взгляды, конечно, не то, как мальчишка выглядел, а то, как он себя вел. Крепко держась на лошади, но усиленно делая вид, что вот-вот упадет, мальчик уморительно, иногда зло, пересмеивал каждое движение взрослого, героического наездника, который его, как будто не замечал. Это было десять минут настоящего смеха, потому что редко когда можно увидеть такую талантливую, такую безотчетную пародию, да еще и исполненную в таких тяжелых условиях. Элегантно поклонившись, мужчина легкой рысью выбежал за кулисы, мальчик же непрестанно повторял преувеличенно благородные поклоны, чуть не падая с лошади, пока та окончательно не ушла с манежа, пятясь задом.
Только оказавшись за кулисами, мальчик тут же натянул поводья, и все еще разгоряченный выступлением, направил лошадь к стойлам быстрым галопом. На пути он мельком заметил, как тот красивый мужчина, свесившись с коня, что-то горячо говорит директору.
-...она снова отняла у меня выступление. Повторяю в последний раз, я не позволю превращать выступление на коне с препятствиями в клоунаду!
- А кони не против выступать совсем без наездников? - звонкий, веселый голос появился быстрее, чем была замечена его обладательница. Смеясь и свесившись из седла в порыве остаточного пародирования, мальчишка описал быстрый круг вокруг директора и мужчины, и так же смеясь доскакал до стойла.
- Смирись, Дмитрий, девчонка придает твоему номеру особый шарм. Тем более, номеров с клоунами у нас как раз и не хватает. - примирительно протянул директор и направился к манежу, чтобы проконтролировать номер с медведем, в котором, как ни странно, Дмитрий не участвовал.
- С клоуном! С ОДНИМ клоуном! - на грани самоконтроля взвыл красивый наездник.

                                                             12 октября 1967 года.

За окнами непрестанно лил дождь. Конечно, только у тех, у кого окна были. А у бродячих цирков наличие окон находится на ужасающем, пещерном уровне: окна домиков на колесах лучше не считать за настоящие окна, хотя Чарли жить в таком доме весьма нравилось. У нее было достаточно детской энергии и жизнеспособности, чтобы легко переживать огромные сборы вещей два или три раза в месяц, длинные переезды и постоянную, непрекращающуюся жизнь в маленьком пространстве, где тебе отведена одна койка и несколько дюймов пространства под ней.
Ветер встречался со стенками домика таким образом, что даже при безветренной погоде казалось, что на улице бушует буря. А в Англии, как известно, безветренная погода бывает редко, особенно осенью. При весьма пугающих завываниях, стуке тяжелых капель о тонкую крышу и  доносящимся с улицы лае собак, живущих при цирке, чтобы охранять, в одном из домиков на колесах, стоящих лагерем посреди пустынной местности, проходил ужин. В небольшом пространстве кухоньки помещались пять человек, игнорировавших небольшой стол, с упорством пожилого падагрика никак не желавший ломаться и гордо выносивший на своих плечах две кастрюльки, покрытых, будто в укор электрической плитке, копотью костра. Сегодня на ужин была перловка и жесткое мясо с огромными кусками жира. Перловка была в честь четного дня: по нечетным ели рис - но несмотря на скудное, не новое кушанье и уже давно приевшиеся лица, в кухоньке царило оживление, то и дело раздавался смех, перебиваемый постукиванием ложек по металлическим мискам, и праздная беседа. Прошлый ужин прошел в пути, как и позапрошлый, и цирк наконец встал "на якорь" под новым городом, чтобы на утро выслать разведчиков для поиска подходящего места для шатра. Сейчас уставшие артисты цирка были бесконечно рады передышке и в домике витала атмосфера легкости.
- Ешь мясо. Вот еще кусок. "Не хочу" будет, когда мы не закупим мясо из-за роста цен. Эй, клоун, не тяни тарелку! В таких количествах мясо полезно только растущим организмам! - высокая, статная женщина с удивительной длины черными волосами бойко швырнула огромный кусок на тарелку нашей героини. При этом она не воспользовалась даже вилкой, предпочитая быстрый и не маркий способ передачи еды, и салфеткой, с удовольствием облизав жир прямо с пальцев. В цирке не могли позволить себе ни брезговать едой, ни намывать огромное количество посуды. При этом, женщине не пришлось даже отходить от гладильной доски, на которую она опиралась поясницей, хотя, номинально, Чарли сидела в другом конце кухни. Но плюсы домиков на колесах неоспоримы - чем меньше кухня, тем ближе до еды.
- Вроде в планах вырастить из этого организма девочку на шаре, а не слона. - молодая девица, крайне похожая на щедрую женщину, заступилась за вечно голодного Дмитрия, любившего мясо и свыкшегося с новой кличкой, которой его наградили с легкой руки "мальчика на коне".
- Для слона у нее уши маловаты, дорогая. - отпарировала женщина, не сходя с места включая плитку под закопченным чайником, - И хвоста нет. Что за слон без хвоста? Ты таких видела?
- Я и слона-то не видела, маман.
- Жаль мистер Гельд не пришел сегодня к нам ужинать... - невинно огорчилась Чарли, впервые за ужин подавшая голос. Мистером Гельдом звали директора цирка, чьей голубой мечтой было купить слона в цирк. Это было немалым поводом для шуток. После секундной тишины кухня взорвалась от звонкого смеха высокой женщины и лающего - Дмитрия; почти одновременно все поняли, как горько было бы директору присутствовать при этом совершенно невинном разговоре, ведь будь у него возможность вырастить слона из обычной девочки, он вырастил бы целый слоновий выводок.
- Язва растет почище тебя, Мадлен. - высокая женщина увлеченно выколупывала нераскрывшееся зерно из каши, даже не взглянув на дочь.
- А мне кажется, Мадлен чище. Кнопка вечно в сене или в.... - конец фразы приглушила метко брошенная нашей героиней подушка, на которой она сидела. Весьма своеобразный десятилетний мальчик по кличке Клякса недовольно забубнил что-то, обнимая прилетевший предмет мести. А Чарли моментально пожалела о своем поступке - сидеть на полке для посуды, которой здесь особо не держали, без подушки было не особо удобно.
- Клякса, а что ты скажешь о язве? - не удержалась польщенная и довольная первым комплиментом Мадлен.
- О язве говорят с врачом. - категорично известил мальчишка и потянулся к банке с чайной заваркой: на сегодня лимит общения был уже превышен.
- Я пробовала, сказал: горчичники, чай с малиной, ноги греть - через неделю пройдет. - задумчиво протянула мать Мадлен, ловким движением отнимая у Кляксы банку с чаем, - Я все думаю... неужели обманул?
Мадлен высокомерно хмыкнула, видимо вновь оценив свою мать по достоинству.
- А пороть не пробовали? - оживилась Чарли, уже отставившая пустую тарелку, и испытывавшая выносливость хлипкого столика, навалившись на него всем весом.
- А у тебя что, опыт? - окрысилась Мадлен.
- Нет, теоретические знания, - моментально нашлась Чарли.
- ..яйца выеденного без практики не стоят. Дядь Дым, дай рем...
-..ня! - в порыве поддержки чужих инициатив помогла Чарли с правильным окончанием.
- Ах ты маленькая... - Мадлен с ловкостью гепарда преодолела пару шагов, разделявших занимаемые девочками противоположные углы кухни, и вытянутыми руками попыталась вцепиться в горло своей оппонентки. В глазах у нее горели восторженные огоньки, а на лице отразилась самая добрая и мягкая из возможных улыбок.
Издав ответный боевой клич, Чарли, с точно таким же выражением лица, встретила нападение уже на ногах, вскочив со скоростью, возможной только если ты уже удирал от недовольного молоденького неопытного тигра, недополучившего мяса.
- КИПЯТОК!! - армейским голосом известила темноволосая женщина, держа чайник выше головы, чтобы в ходе потасовки не было настоящих жертв. Разнимать поссорившихся, почему-то, никто не собирался, Клякса даже не оторвался от чтения какой-то брошюрки. Целью темноволосой женщины было только залить заварочный чайник на столе, а не, как могло показаться, напугать Чарли и Мадлен. Для находившихся в комнате такого рода перепалки являлись вполне привычной и естественной частью жизни.
В данный момент желание выпить чаю перевесило, и обе девочки, так же быстро, как накинулись друг на друга, разлетелись по местам. Обе выглядели бесконечно счастливыми и удовлетворенными.
- Ну... - Дмитрий ослабил ремень на животе, откинулся на спинку стула и сладко потянулся, - После чая обе в сад.
- А где тут сад? - надменно поинтересовалась Мадлен, не успевшая понять смысла этого странного предложения и не заметившая мелькнувшей на лице матери улыбки.
- Мне завтра на лошадь!! - звонкий аргумент быстро соображавшей Чарли потонул в звонком смехе темноволосой женщины по имени Вивьен Орле.
На следующий день весь цирк вспоминал, как потешно развеселившийся во время ужина русский красавец с ремнем в руках гонял по всему кемпингу восходящую и перспективную звезду, шестнадцатилетнюю гимнастку мисс Мадлен Орле. Сама Мадлен делала вид, что очень возмущена и недовольна, но ее запыхавшийся кашель плохо маскировал приступы смеха, а попытки оттолкнуть расцеловавшего ее в обе щеки молодого забияки были скорее дружескими ответными пинками.
Цирк жил весело. Никогда еще Чарли не видела, чтобы никто никогда ни на кого не обижался. Скандалы и вспышки гнева, благодаря которым девочка узнала много таких слов, каких никогда не слышала в приюте, случались здесь постоянно: но забывались так быстро, что странно было наблюдать, как кричавшие друг на друга весь день актеры изобретали за ужином все новые и новое шутки по поводу дневного "происшествия". Чарли казалось, что нет на свете более доброго и искреннего места, чем цирк, и что люди тут более настоящие, чем все те, кто приходит в на спектакль и живет в приютах.

                                                             19 декабря 1967 года.

Чарли сидела на кровати в маленькой комнате домика на колесах, служившей одновременно и прихожей. Девочка занимала самый кончик этой самой кровати вытянув ноги во всю длину, чтобы не упасть, потому как остальное пространство было занято накиданными на койку кое как цветами, коробками конфет и не распечатанными конвертами. Перебирая пальцами спокойно покоящихся на бедрах рук, Чарли наблюдала за Вивьен, то падавшей в старинное кресло у большого гримерного зеркала, то с ловкостью змеи подскакивавшей, перепрыгивавшей через ноги своей подопечной и, натянув на лицо блистательную улыбку, открывавшей дверь очередному поклоннику с охапкой замерзших цветов, иногда с конфетами, но всегда с визитными карточками или письмами. Приняв все восхищения и комплименты с неизменным спокойствием и осознанием собственной звездности, Вивьен отправляла подарки на кровать не глядя, что заставляло Чарли все время пригибаться, и вновь устало падала в кресло, продолжая оттирать с лица грим при помощи обычного лоскута ткани.
- Как же они мне все надоели. Хоть цветочный магазин открывай, - в сердцах произнесла женщина после ухода очередного поклонника и, откидываясь на спинку кресла, осуждающе скосила глаза на глыбу цветочно-конфетного безумия, возвышающегося над золотистыми локонами, рекой лившимися с макушки Чарли.
- О, почему же ты молчишь! - так и вскинулась женщина-змея, и рывком оказавшись рядом с девочкой, принялась избавлять ее от парика, в котором той, как Чарли не раз жаловалась, было очень жарко, - Совсем забыла, думаю только о собственном лице. Бедное, бедное мое лицо... переносить столько краски всякий раз, когда нужно казаться более похожей на рептилию! Что значит более? Скажи мне, разве я и без нарисованных чешуек не сойду за змею?
- О, Вы настоящая змея. Прирожденная... - морщась и одновременно улыбаясь протянула Чарли, подбородком утыкаясь в собственную ключицу - прирожденная рептилия всегда делала все очень резко, периодически забывая о других - так и сейчас она очень резко запрокинула голову девочки, стремясь освободить ее от мук ношения жутко жаркого парика. Когда миссия была выполнена, Вивьен вновь опустилась в кресло напротив девочки, а Чарли так и осталась сидеть, не спеша снимать свой сценический костюм.
- Почему Вы не читаете? И никогда не ставите цветы в вазы? Что Вы делаете с ними? - взяв один из конвертов в руки, Чарли из любопытства надорвала его и ей на колени выпал лист бумаги. "Мисс, Вы обворожительны! Ваш неподражаемый номер надолго запал мне в душу... очень надеюсь, что Вы сумеете уделить мне пару часов своего драгоценного времени и отужинать со мной завтра. Буду ждать Вашего ответа, только он способен осчастливить меня! Искренне Ваш.... имя, адрес" - гласило письмо. Резко наклонившись, женщина-змея выхватила листок и бегло пробежалась по нему глазами.
- Одни вопросы, одни вопросы... и что мне делать с этой девчонкой? Хотя... Мадлен не спрашивала, и вот что вышло. Так вот, дорогуша. Это письмо еще ого-го-го... фантазия так и хлещет у этого мистера... Дьюби. А знаешь ли ты, какой достойный ужин уложится в пару часов? Никакой. Максимум, вафли в подозрительной забегаловке у дороги.
- Вы не читаете из-за того, что не хотите вафель? - как-то недоверчиво переспросила Чарли.
- Нет, я не читаю потому, что если мужчина предлагает мне двухчасовые вафли, значит у мужчины есть что-то плохое на уме.
- Что? - еще больше удивилась Чарли, распечатывая следующее письмо и находя там приблизительно тот же текст, - А этот.. мистер Торнфилд... зовет на скромный ужин при свечах.
- Еще более страшный тип. Свечи! Боже мой, я сорокалетняя женщина-змея с ребенком-подростком на плечах... а он предлагает мне свечи! И знаешь, что самое страшное, Чарли? Если заинтересоваться и сверить все эти письма с такими же конвертами у Мадлен - найдется немало точно таких же текстов от тех же авторов. И вот что я тебе скажу... лучше сразу уяснить это: ни вафли, ни свечи - ничего не стоят. Потому что скорее всего не будет ни забегаловки, ни скромного ресторана. Только незнакомый тип, который не прочь рассказать красотке из проезжего цирка о своих проблемах - с боссом, собакой или женой. Хотя разговорчивые - не самые страшные.
- Что это значит?
- Это значит, моя дорогая, - Вивьен наклонилась, скрестив красивые руки у лица и положив на них точеный подбородок, - что не стоит доверять мужчинам, которые приносят тебе цветы и подарки сразу после того, как увидели то красивое, на что ты способна. Особенно не стоит доверять мужчинам, если ты вынуждена показывать свою красоту за деньги, как мы в цирке. Часто они думают: раз ты показываешь красоту за деньги, то с легкостью отдашь ее и за букет цветов. Кстати, о букетах. Приятно, конечно, получать цветы... но разве эти цветы мне?
Чарли непонимающе смотрела на свою воспитательницу, видно было, что ей сложно осознать, что значит "отдавать красоту за букет цветов". Она уловила разницу в слове "красота" в начале предложения и в конце - но не знала, какой именно красоты (если не той, истинной, которую они, как волшебницы, творили на арене - красоты как искусства) могут требовать от женщины мужчины. Но девочка пыталась запомнить каждое слово, чтобы потом, будучи повзрослее, понять - ведь Вивьен не могла говорить ненужные вещи.
- Цветы, Шарлотта, были куплены неизвестной красотке, на знакомство с которой каждый из купивших их рассчитывал. А уже попав в цирк, эти любители вафель присмотрели себе ту, кого этими вафлями хотелось бы угостить. Будь Дмитрий женщиной, он составил бы мне идеальную конкуренцию. Поверь мне. Так отчего же меня должны радовать бездушные подарки неизвестных людей, которые только и всего, что хотят провести со мной пару часов, не интересуясь ни мной, ни моей жизнью.
Вивьен поднялась и, спихнув на пол пару букетов, присела рядом с Чарли, взяв ее за руку.
- Никогда не разменивайся на тех, в ком не уверена. И не принимай подарков, когда они - не подарки, или подарки, но не тебе. Если ты не нужна человеку, значит этот человек не нужен тебе. А быть нужным человеку - это значит, что ему нужна твоя душа, а не твое тело или умение свернуться тремя узлами. Усекла?
- Но может быть среди этих есть тот, кто должен стать Вашей судьбой? - в приступе противоречия возразила Чарли.
- А куда он денется, если должен? Уж я-то себя ценить умею. Человек, притащивший женщине веник и успокоившийся на этом - не тот человек, которые вообще имеет право хоть как-то присутствовать в моей судьбе. Вот если этот мистер... Кхм-кхм... проедет за цирком всю страну, после каждого спектакля даря мне самые свежие розы... при том не предлагая мне вафель и свеч... вот тогда будет смысл обратить на него внимание и улыбнуться ему своей настоящей улыбкой. А так...
- Это что же.. нужно ни с кем не дружить и не общаться, ожидая мистера Кхм-кхм? - недоверчиво протянула Чарли, немного конкретно поняв совет.
- Зачем же так утрировать, дорогая! - Вивьен поднялась, взмахнула руками, разгоняя повисшую серьезность, и вновь плюхнулась в кресло, с энтузиазмом начав выжимать свою анти-грим-тряпку от лишней воды, - Если тебе самой интересно - знакомься, дружи, встречайся! Но никогда не из скуки и никогда не из вынужденности! Только если самой хочется скушать вафель, а не потому, что давно не ела или просто никто другой не предлагает. Так-то..... как сегодняшнее выступление - я не видела?
Резко перейдя с одной темы на другую, Вивьен приняла умывать лицо чистой водой, подводя к концу процедуру избавления кожи от грима.
- Чуть не упала. Один раз. Думала, уже не удержусь, но все прошло ничего...
- Да лучшей девочки на шаре и придумать нельзя! Значительно более хорошее представление, чем номер "Мальчик на коне", - испугав женщину-змею своим появлением, пробасил Дмитрий, которому все еще не сильно нравилось "издевательство" над его манерой наездника, - Ну, на сегодня все?
- Вроде все, - устало кивнула Вивьен, и Дмитрий, заставив Чарли подняться, сгреб букеты в охапку и, как обычно, унес в никуда. Завтра, Чарли это уже приметила, новые зрители вновь принесут эти же букеты, купив их у всегда предприимчивых продавцов цветов.

                                                             12 февраля 1968 года.

Мизансцена та же. В кресле у большого зеркала сидит Вивьен, облокотившись о подлокотники и подперев подбородок кистями рук. На одном из подлокотников размещается Мадлен, поясницей она опирается о спинку и очень увлечена своими ногтями, которые она подолгу разглядывает и резкими движениями, периодически, подпиливает пилочкой; на причину общего сбора в домике на колесах Мадлен не обращает почти никакого внимания. Напротив кровати, у входа, облокотившись о косяк, стоит Дмитрий, скрестив руки на груди; его лицо выражает самую детскую, хулиганскую, мальчишескую радость. Рядом с Дмитрием, заслоняя собой всю дверь и важную часть стены, стоит новый персонаж - "самый сильный человек", Тимми-кулак, имеющий пугающе-красный цвет кожи, абсолютно лысую, блестящую черепушку, огромные волосатые пальцы-сосиски и очень выразительные, детские глаза голубого цвета с длинными белыми ресницами. Тимми-кулак, по совместительству самый одаренный гример во всей Англии, вел бухгалтерию по этому самому гриму, и именно это заставило его втиснуться в маленькую прихожую домика. У кровати на полу сидит Клякса, руками и головой улегшийся на матрац и с присущей ему долей отрешенности рассматривающий некий комок шерсти в куче тряпья на покрывале. Рядом с этим комком, облокотившись лопатками о стену, сидит Чарли и с вызовом поглядывает на окружающих. Она растрепана, ее свитер порван у плеча, под глазом отчетливо заметен свежий, еще не до конца расцветший синяк.

- На что нам этот комок, его затопчут при первом же переезде. - Вивьен говорила мягко, но честно и решительно.
- В моем рюкзаке его никто не растопчет. Или он будет иметь дело со мной, топтать мои вещи - не самая хорошая идея. - Чарли горячо посмотрела на Вивьен, и этот ее взгляд, в общем-то, убедил женщину-змею. Сложно было представить, как случайно растоптавший рюкзак табун лошадей будет иметь дело с этой маленькой девочкой, но в том, что табуну не поздоровиться, сомнений как-то не возникало.
- Сколько придется гримировать. Нет, сколько придется гримировать. Номер на шаре. А на коне? А помощница собачьей стаи? А танцовщица? Даже клоун? Как она будет клоуном с таким лицом? Никто не любит клоунов с такими лицами! Сколько грима, сколько денег, сколько мороки.... - Тимми выдавал одну из самых длинных тирад в своей жизни, но никто на ней не сфокусировался; все как всегда обращали больше внимания на красавцев, а имевшийся в наличии красавец как раз решил высказаться, перебив своего более крупного товарища:
- Как ты их воспитываешь, Вив? Это просто впечатляет... что одна, что другая... все их тянет с городскими-деревенскими шашни водить...
- Да чтобы я из-за какой-то мелкой шубки!... - возмущенно начала Мадлен, не отрываясь от созерцания своего указательного пальца, но она была тоже перебита, но уже Шарлоттой.
- Да чтобы я из-за какой-то глупости! Но это же был вопрос жизни и смерти! Они его пытали, мучили! А я... Прикинулась мальчишкой, затерлась.. вроде как посмотреть... они его за хвост... а я в глаз главарю... схватила и бежать. Шестеро на одного! Хорошо, что я хорошо бегаю, а-то бы забили до смерти. А он, он беззащитный! А что если б они его поранили? Или утопили? Или....
- Одной блохастой шкурой меньше. - категорично закончила Мадлен.
- Пока ты тут, в блохастых шкурах недостатка нету. - подпрыгнув, огрызнулась взвинченная девочка.
- Ага, это ты вечно с собаками, конями да медведями. Кто блох натаскал? Раньше блох не было. Ма, подтверди. Раньше жили как-то без этих твоих маленьких любим...
- Были. Всегда были. - спокойно отрезала Вивьен. В цирковой кочевой жизни без блох было сложно оставаться - те не только атаковали животных, но и перепрыгивали с них на всех подряд, а при отсутствии постоянного душа и горячей воды бороться с ними было крайне сложно... потому блохи то появлялись, то исчезали, отравляя жизнь всем подряд. - Они, как ты, дочь. Приходят, кусаются, уходят. И давить их так же бесполезно - кожа просто как камень!
Мадлен возмутилась всеми фибрами своей души, но ее уже готовый сорваться ответ предупредил почуявший паузу Тимми.
- Накладывать придется слоя в три. Огромное количество грима. Три порции на одну мордашку. Как я это объясню, с кого будут требовать убыток? Три порции, целых три порции...
- Так, это мы немного уяснили. - деловито встрял Дмитрий, поняв, что волна большого семейного скандала схлынула и отложилась на потом, - Мадлен просто шашни водит, а Чарли - шашни героического свойства. В итоге одну уведут, другую угрохают. А нам останется кот и блохи. Как зовут?
- Музулунга, - моментально отозвалась Чарли, глядя на своего нового друга, клубочком свернувшегося в ее старом свитере, - А блох пока не назвала. Кажется мне, они и без имени к Вам потянутся.
- Спасибо и на том, - Дмитрий поморщился и удалился, утянув за собой причитающего Тимми. Следом, почувствовав необходимость обитаться в мужском коллективе, исчез Клякса.
- Родную кровь, и так унизить. Сравнила бы с кошками... ан нет, с этим мелким гадом - с блохой! - Мадлен гордо выпрямившись, направилась к двери, чтобы обиженно покинуть "отчий дом".
- А кошки - они кошки только в марте. - легко нашлась женщина-змея, но ее дочь лишь фыркнула, чуть не сломав дверь, закрывая ее с другой стороны. Вздохнув, Вивьен взглянула на котенка с бОльшим интересом, переместилась на кровать и аккуратно отогнула часть свитера. - Маленький. Ему молоко нужно. И сейчас же искупаем... вижу я врага в лицо, завтра будешь вся покусанная. Что за имя такое?
Женщина исчезла в смежной маленькой кухне, но тут же появилась с жестяной миской и чайником теплой воды.
- Мне рассказывали, так называют кошек в Италии. Или Испании. Но ведь красиво, где бы не называли.
Женщина-кошка аккуратно взяла котенка, запищавшего от своей собственной беспомощности, и опустила его в поставленную на пол миску, в которую была налита теплая вода пополам с противоблошиным раствором. Он усмехнулась, мягко купая пищащий комок.
- Это кошек так называют, а это будет кот.
- Кот? Ну.... не менять же имя, будет уже чужое. С чужим именем живется туго.
Женщина-змея мельком взглянула на Чарли, но ничего не сказала. Она знала, что зовет девочку не настоящим именем, но спрашивать не решалась.
- Вивьен, я хотела Вас попросить, - неожиданно начала Чарли, глядя, как аккуратно, почти по-матерински, купает женщина маленького зверька, против которого только что выступала, - Сделайте меня воздушной гимнасткой, научите.
- Но воздушная гимнастка у нас Мадлен, ей это не понравится. - удивленно протянула женщина, взглянув на Чарли чуть свысока и даже слегка оценивающе.
- Но она так часто не бывает на репетициях, гуляет в городе... научите меня, когда ее не будет. Просто чтобы я умела. Мадлен всегда будет гимнасткой... а я просто хочу узнать каково это - под куполом цирка. И научиться как Вы и Мадлен. Если она завтра не придет на репетицию, можно приду я? Прошу Вас, Вивьен.
Женщина-змея некоторое время помолчала, аккуратно вытирая котенка сухим полотенцем. Затем она встала, выкинула  на улицу свитер, наверняка нахватавшийся блох, и, вытряхнув из маленькой корзинки для заколок все ее содержимое, протянула ее девочке.
- Только если не придет, я не стану тратить ее время на тебя. Это для кота. Теперь спать.

                                                             Апрель-май 1967 года.

Наступившая весна не принесла ощутимого облегчения сотрудникам бродячего цирка. Маршрут был выбран так, чтобы к середине весны цирк оказался в самой теплой части страны, но то ли из-за задержавшихся холодов, то ли из-за снежной зимы, на смену сугробам и метелям пришла страшная слякоть. Повозки и домики на колесах все время застревали в развороченной грязи, а кони носили на своих ногах огромные комки налипшей глины. Переезды в это время сделались тяжелее, чем обычно, что, к несчастью, совпало с необходимостью делать их часто: жители городов, у которых раскидывался огромный цирковой шатер, так же не охотно выходили по вечерам в на прогулку по раскисшим дорогам, и цирк терпел убыток.
Вся цирковая община была донельзя замучена последними несколькими неделями, после каждого переезда все становились все более молчаливыми, а вечерние посиделки чаще заменялись на глубокий, тяжелый сон вымотавшихся людей. Шарлотта, путешествовала, обычно, не с Вивьен, сидевшей на самодельных козлах поломавшегося домика-автомобиля, запряженного двумя лошадьми, а верхом: во время переезда она, как человек, часто имевший дело с лошадьми по долгу своих обязанностей и принятый ими со всей лошадиной душой, помогала Дмитрию, замыкая лошадиный табун и следя, чтобы никто не отбился от связки, соблазнившись на случайно выглянувший из грязи кустик еще прошлогодней зеленой травы. Эту обязанность весьма облегчала недавняя придумка русского конюха: лошадиные ноги были привязаны к одной длинной веревке на достаточном для полной свободы расстоянии, что не давало ни одной из них возможности нарушить шаг и отбиться. Благодаря этому нововведению, уставшая девочка часто засыпала прямо в седле, что, собственно, слегка облегчало ее участь, хотя такой сон и аукался болью в спине, а так же был связан с возможным риском однажды все таки выпасть.
Приезжал на новое место цирк, обычно, поздним вечером, когда люди с домом уже ложатся в свои постели. Чарли и Клякса тут же брали в руки фонарики и бежали в город с большими тубусами в руках. Вслед им долго сверкал глазами, помахивая кулаками и выкрикивая обычные наставления, директор, переживавший за эти тубусы, как будто те были из золота. Ответ был прост: внутри находились афиши цирка, которые рисовались вручную дрессировщицей собак и сибирской пумы и ее мужем, гордым владельцем большого бурого медведя. Ситуация всегда была сложной: так как за афиши приходилось платить художникам, а рисовали они во время, отнятое от работы с животными, растрата любой лишней принималась директором, как личная трагедия... с другой стороны, чем больше афиш, тем больше зрителей. Так что, для директора два скрывающихся в темноте силуэта, весело размахивающие тубусами, были чем-то большим, чем личное дело.
Дети бегали по темному городу, развешивая плакаты по главным улицам, на площадях, у рынков, базаров, школ, а так же, самое опасное в это время, на улицах с наибольшим скоплением питейных заведений. Найти это места не было сложно - если первое время Чарли и испытывала крайнее замешательство, то теперь уже точно знала, что делать и неплохо ориентировалась: дело было в том, что все города оказались удивительно похожими друг на друга. Теперь уже даже взрослые, ходившие в город с детьми за продовольствием или тканями удивлялись, насколько хорошо понималась маленькими спутниками внутренняя структура незнакомых мест: но ответ был прост - пробежка по ночному, темному, незнакомому городу четыре раза в месяц - и вы профи по ориентированию.
Тем временем, около города шла тяжелая работа: организовывали конюшни, натягивали шатер, устанавливали деревянные многоярусные скамьи для зрителей и манеж, устраивали свой расшатанный быт, готовили ужин, кормили животных... удивительно, что у бродячих цирков вообще была возможность существовать, ведь ритм этой жизни был по настоящему страшен, тем более, что переезд - для обычного человека - уже большой стресс. А циркачи вынуждены переезжать все время, таская при этом с собой огромное здание - манеж - в раскладном виде.
Клякса и Чарли возвращались еще до окончания работ, а время было уже такое, что летом занимался рассвет. Чарли, обычно, тут же бросалась на помощь Дмитрию, ставшему ей чем-то вроде старшего брата, и задавала сено лошадям, пока тот с героическим видом кормил слегка ошалелого медведя рыбой.
Когда все, наконец, было готово и приводилось в самый прекрасный вид, зажигались все гирлянды, повсюду развешивались шары, и цирк приобретал поистине волшебный вид, циркачи безынтересно ужинали (хотя время было для очень раннего завтрака) и расходились по домам молча, чтобы проснуться через несколько часов снова. Дмитрий, не имевший своего домика, в холодное время года спал на полу, рядом с раскладным креслом, в котором ютилась Чарли. Прямо на его груди, последнее время, засыпал кот, облюбовавший это теплое место.
Утром горожане, жившие на краю города, с удивлением обнаруживали огромный, прекрасный шатер, появившийся, словно по волшебству... шары парили под самым небом, гирлянды светились разными цветами, группа музыкантов с веселыми лицами играли веселую музыку, слышную даже из далека, прекрасные женщины, одетые в пестрые костюмы звонкими голосами пели восхитительные песни, маленькие клоуны изредка откуда-то выбегая, гнались друг за другом, падали, делали сальто в воздухе, комично ловили друг друга, самый сильный человек носил на плечах прекрасную Вивьен, подобно легкой ткани, реагировавшую на малейшее движение и творившую со своим телом поразительные вещи... это называлось "произвести хорошее впечатление на потенциального зрителя и заинтриговать его своим внезапным появлением" и было особой гордостью директора, за исполнением которой он щепетильно следил. Венцом и удачной находкой оказался Дмитрий, однажды решивший подшутить над директором и подговоривший Чарли участвовать в этой шалости: когда собралась уже довольно большая толпа первых зевак, пришедших оценить цирк еще до представления, из-за манежа со страшной скоростью выбежала гнедая лошадь, на которой сидел очень красивый мужчина, уже знакомый нам, и играл на скрипке. Но как же он управлял лошадью? Позади седла стояла, гордо выпрямившись, хрупкая девочка с очень короткими волосами в костюме Мальвины, и держала поводья, протянутые поверх головы седока. Казалось, то, что лошадь неслась как сумасшедшая, вовсе не трогало девочку, она управляла небрежно, одной рукой, другой приветствуя впечатленную публику. Лошадь скрылась за манежем, но быстро появилась вновь - она делала круги вокруг шатра. В какой-то момент Чарли ощутила неясный кураж и, не задумываясь, элегантно закинула ногу вверх, продемонстрировав одно из популярнейших па "девочки на шаре". Она сохранила равновесие и триумфально спрыгнула с лошади, когда номер был окончен. Публика была настолько взволнована и восхищена, что директор не понял гротескного высмеивания его рвения "производить впечатление", и уже довольно долгое время Чарли с Дмитрием скакали на лошади со скрипкой и демонстрацией ловкости маленькой Мальвины в каждом городе.
Ради этого маленького представления, все вставали, не успев посмотреть хотя бы один сон. Уставшие и измученные люди преображались, и становились загадочными волнующими красавицами, неугомонными клоунами, виртуозными скрипачами и гитаристами; все были веселы и задорны, полны смеха и задора (кроме плачущего клоуна...). Чарли, обычно, была очень возбуждена во время этих представлений (которые подавались стороннему зрителю как "обычная цирковая жизнь"), потому что она чувствовала, насколько сильные люди ее окружают, и иногда ей казалось, что они настоящие волшебники - способные преображаться, черпать откуда-то энергию, в одно мгновение забывать печали.
Отнюдь, не весь цирк был "праздным" в этот момент. Внутри шатра шла работа, все готовилось к представлению.
Так как цирк должен был выглядеть оживленным и празднующим весь день, установился некий негласный график, по которому кто-то находился перед цирком, в то время как кто-то другой уходил готовиться или обедать. Таким образом, небольшая группа клоунов и музыкантов, хоть и не такая оживленная, как до полудня, всегда находилась на виду, производя нужное впечатление. Но люди сменялись и перетекали. То скрипач уйдет по своим делам, а на его месте как по волшебству уже стоит гитарист, то уставший бешено прыгать Клякса удалится по своим делам в сторону стоянки домиков, а откуда-то из-за шатра уже спешит Чарли на огромном шаре, жонглируя тарелками.
Так, в работе были заняты все с самого раннего утра, но все так же имели свободное время и возможность хоть немного передохнуть или сделать что-то полезное для себя - то была выверенная, текущая по своим законам жизнь большой цирковой семьи.
В первый день, обычно, не велось особых репетиций: всем лишь надо было подготовить себя к той работе, которую придется выполнять - обычно этому отводилось за два часа до представления. Вивьен сидела посреди манежа в невообразимой позе, плавно перетекая из одного состояния в другое (первое время в цирке подготовка Чарли состояла в том, что она неотрывно смотрела на женщину, не веря своим глазам, и получала из-за этого большие нагоняи), Мадлен растягивалась неподалеку и делала упражнения для вестибулярного аппарата, Чарли занималась примерно тем же, Дмитрий отсутствовал в конюшне и что он там делал - неизвестно никому... еще десятка два человек находилось на манеже, и вся группа в общем являла собой впечатляющее зрелище - все уже загримированы, готовы к выступлению, но каждый, сам с собой, занимаясь своим собственным делом в своем собственном ритме - будто огромный поломанный аппарат.
За час до представления начинали приходить зрители, манеж был пуст, музыканты играли, раздавались песни и смех. Вскоре все места были заняты (проданные места... увы, цирк заполнялся целиком лишь в первые дни, и даже это - не всегда). И начиналось волшебство.
Свободное же время этого дня, да и незанятое репетициями время последующих дней, было занято у Чарли отнюдь не увеселениями. Она доставала из под своего кресла толстую тетрадь, служившую и для математики, и для английского, и для французского, брала потрепанные старые учебники и задачники, купленные женщиной-змеей, усаживалась за небольшой кухонный стол, который наполовину был занят кастрюлями и разделочными досками либо швейной машинкой и тканями, и под неусыпным вниманием взрослой наставницы прилежно училась. Однажды, через несколько месяцев после появления Чарли в цирке, Вивьен вошла с улицы с весьма грозным видом, положила перед девочкой какой-то сверток и объявила, что не даст "бедному ребенку" вырасти неучем. Все сопротивления Чарли были подавлены, и Вивьен действительно взялась за дело серьезно. Она оказалась очень образованной женщиной, и помимо необходимых, на ее взгляд, предметов, стала преподавать Чарли свой родной французский язык, избрав при этом жесткую тактику и начав говорить при девочке только по французски. Такой подход оказался подходящим для Шарлотты, и она весьма быстро стала понимать, а вскоре и неуверенно говорить. Большим плюсом оказалось то, что и Мадлен, и, как ни странно, Дмитрий тоже знали французский и использовали его с большим удовольствием. Другого завсегдатая, Кляксу, не сильно смущала смена языка на совершенно незнакомый - он обычно предпочитал молчать. Лишь через несколько месяцев после введения этой практики случайно выяснилось, что данный метод подошел и для него, когда он по-французски попросил передать ему соль.
Теперь все свободное время Чарли уходило на учебники и тетради. Вивьен, неведомым образом, организовывала свое время так, чтобы быть свободной одновременно со своей воспитанницей. Она стояла над ней, готовя еду, и все время контролировала ход решения задач или написания строчек и сочинений, или садилась рядом с шитьем или вязанием. Иногда она замечала ошибку и указывала на нее зажатым в руке ножом или свободной спицей, иногда, решив, что задачника не достаточно, диктовала что-то сама. Чарли смутно чувствовала, что явно обгоняет обычную школьную программу, потому что в отличие от школьных времен, у нее теперь не было ни выходных, ни каникул. К тому же, Вивьен заявила, что даже младенец, живущий в цирке, должен знать физику, а это, насколько помнила Чарли, грозило ей в школе еще не скоро. Но теперь, живя свободным человеком, она решала задачи про земное притяжение и многие другие силы, которые, как оказалось, действуют на нее ежесекундно и на манеже, и вне его. В добавок к физике, Вивьен преподавала анатомию, и, наверное, ни в одной школе нет таких удивительных и познавательных уроков - ведь женщина-змея знает свое тело просто идеально, и может не просто рассказать, где какая мышца, но и подробно объяснить, как сделать ее работающей, приучить ее растягиваться, а так же сопроводить этот рассказ другими - забавными случаями из жизни. Из анатомии естественным образом выливалась физкультура, и хотя физических занятий у Чарли и без того было предостаточно, она обожала пятнадцатиминутные занятия перед сном, осознавая, что они позволят ей однажды так же прекрасно владеть своим телом, как и француженка. Самыми редкими (в начале), но самыми любимыми были занятия, которые Вивьен ввела скорее, чтобы как-то объяснить своей дочери, почему Шарлотта находится под самым манежем и учится быть воздушной гимнасткой. Женщина-змея выполнила свое обещание и обучала девочку такому желанному ремеслу. Довольно скоро выяснилось, что ученица не только не боится высоты, но и обладает достаточной силой рук и умением оценивать дистанцию и время на фигуры. К маю Чарли достигла того, что ее выпустили вторым номером с Мадлен. Для примы воздуха это было большим ударом, но последовавший за этим случай и вовсе вывел ее из себя: девушка лежала с высокой температурой, и вместо нее выпустили другую гимнастку, чуть более взрослую и менее талантливую - и вновь вторым номером летала Чарли. Увы, весь гнев Мадлен был направлен на второй номер, так как она считала, что если над манежем не она, то и маленькая воровка ее мастерства так же не должна выступать. Неудовольствие дочери не давало Вивьен возможности в полную мощь и открыто тренировать Шарлотту, а у той, в свою очередь, было много тренировок и среди своих прямых обязанностей - недавно введенное жонглирование горящими факелами требовало быстрого усвоения и постоянных репетиций. К такому занятию должны были привыкнуть не только руки девочки, но и конь, на котором она должна была в это время находиться. Поэтому неудовольствие Мадлен, казалось, утихло или отошло на второй план, так как у нее так же были новые разработки к новому летнему сезону.
При таком обилии обязанностей, репетиций, занятий времени на фактический отдых почти не оставалось. Несколько дней или неделя - и вот цирк уже собирается в путь. Необходимо собрать и упаковать все, успокоить взволнованных зверей, проверить, хватит ли съестных припасов на переезд, убедиться, что ничто не забыто. И снова в путь. Особенной блажью директора был четкий план, от которого нельзя было уклоняться: отъезд всегда назначался на определенный час: к этому времени все должны были собраться, завести моторы, оседлать лошадей и быть готовыми к переезду. Опоздавших не ждали, и у Чарли была возможность в этом убедиться: как-то раз в момент отъезда не оказалось на месте самой Мадлен. Лучшую воздушную гимнастку, по мнению Шарлотты, просто непозволительно было не ждать - она приносила цирку хороший доход и была весьма уважаемым сотрудником. По истечении пятнадцати минут, отведенных на ожидание, девушка не появилась - директор был вне себя, приказал оставить сумку с вещами Мадлен (такую имел каждый работник как раз на подобный случай) и трогаться. Он считал, что отсутствие Мадлен в указанный срок означает лишь то, что она покинула цирк по своей воле навсегда.
Цирк медленно сошел с места, но в следующем пункте стоянки нужно было оказаться точно в срок насмотря на упущенные четверть часа, и волей не волей, приходилось ускоряться. Воздушная гимнастка догнала цирк ближе к вечеру - ее подвез на автомобиле весьма солидного вида поклонник. Оставалось лишь радоваться, что Мадлен знала направление, в котором отправился цирк, и имела поклонника с автомобилем.
Подобная возмутительная и пугающая одновременно история случилась при Чарли лишь раз. Обычно цирк отправлялся точно в указанный срок, и всегда вовремя приезжал в следующий город, чтобы начать все заново. Такова была жизнь циркового артиста - без выходных и каникул; такая жизнь дисциплинировала и развивала не только тело, но и ум.
И несмотря на все тяготы и лишения, которые приходилось переносить, Шарлотта не уставала повторять самой себе перед сном "Холли, ты самый счастливый человек на свете". И причина была в том, что сирота, сбежавшая из приюта, по счастливому стечению обстоятельств, нашла дом, семью и цель в жизни, а большего счастья для себя она и желать не смела.

                                                             28 сентября 1967 года.

Самое чудесное лето подошло к концу, наступила самая чудесная осень, обещавшая быть такой еще долго время. Бабье лето было настолько жарким, что Чарли и Дмитрий во время переездов часто отставали от каравана во время переезда: завидев озеро или пруд они очень активно доказывали директору, что лошади умирают от жажды, и поворачивали табун к вожделенной воде. Несмотря на поздний сентябрь оба купались прямо в одежде, зная, что скоро обсохнут, оказавшись под встречным ветром. Дмитрий, научивший Чарли плавать в самом начале лета, теперь, пытаясь не упустить момент, учил ее нырять, и так торопился преуспеть в преподавании, что пару раз чуть не утопил бедного ребенка, который, впрочем, был несказанно рад и почему-то все время смеялся, отплевываясь от воды. Они скоро нагоняли цирк, подгоняя лошадей громкими криками, а мягкий ветер высушивал их одежду, так, что только Вивьен, понимая, что лошади не могли так долго пить, грозила кулаком со своих козел, которые до сих пор использовала, несмотря на то, что мотор домика ббыл починен. Мадлен, с трудом переживавшая появление новой соперницы в воздухе, стала немного дикой и предпочитала проводить это прекрасное время внутри домика, листая французский роман или просто предаваясь неге. Французский!... Чарли настолько преуспела в языке, что проезжая мимо Вивьен, часто заводила с ней разговор, или перекрикивалась с Дмитрием, находившимся весьма далеко.
За лето девочка загорела, а ее коротко стриженные волосы немного выгорели. Она все еще была худа и угловата, но ее движения привыкли к утонченной пластике и легкости, осанка выпрямилась, а лицо выражало такое острое озорство и счастье, что, казалось, выражению грусти никогда их не победить.
Клякса, по прежнему молчаливый и отрешенный, все же стал за это время более озорным: он забавлялся и забавлял окружающих, соскакивая со своей тележки, пропуская ее вперед, а затем догоняя и со звонким смехом, очень резонировавшем с его образом, запрыгивая обратно.
В воздухе словно витала легкость. Чарли, первый год внимательно следившая за переездами, запоминавшая названия городов, которые посещались или предстояло посетить, за лето перестала обращать на это внимания. Между тем, ее стаж, явно, был уже велик, так как за эти два года цирк объездил всю страну вдоль и поперек, останавливаясь во всех городах, а теперь посещал их уже повторно или даже в третий раз. Таковым был и следующий город: там цирк бывал уже два раза, и зритель всегда с удовольствием приносил деньги в кассу, у Мадлен там имелось несколько хороших знакомых, а Чарли имела счастье драться там и найти кота, верного спутника, который сейчас сидел на козлах рядом с Вивьен и щурился на солнце с крайне умным видом.
На следующий день после приезда цирк давал представление. Чарли была счастлива и сверкала на манеже, чувствуя, что сейчас разорвется, словно хлопушка, на сотню маленьких Шарлотт. Кончался номер, она кланялась, выходила на бис, затем неслась за кулису, в гримерку, переодеваться, и вот она уже в другом номере, а там и третий. Директор, взявший в цирк девочку два года назад должен был гордиться достигнутым результатом... впрочем, поговаривали, что, когда он смотрит на Чарли, в его глазах мелькают цифры и денежные знаки... но защитники мистера Гельда опровергают эти упорные слухи.
У Чарли, между тем, уже был свой маленький номер воздушной гимнастки. Она работала в паре с дрессировщицей собак, и номер этот носил рабочее название "Собаки под куполом". Это был короткий, совершенно не опасный для собак номер, аккуратно вписанный в общую собачью программу. Его сложно было назвать таким уж самостоятельным номером, но некоторые недоброжелатели были очень возмущены и ревновали воздушное пространство к Шарлотте больше, чем это того заслуживало.
Цирк задержался у этого города на целую неделю, а на восьмой день был назначен переезд. Чарли помогала с животными с раннего утра, затем отправилась к Тимми, которому, что ее весьма удивило, понадобилась какая-то ее помощь. Оказалось, что силач сильно занят на сборе шатра и не успевает упаковать грим. Оправившись в его домик, Чарли ответственно упаковала все сокровища лучшего гримера страны, опасаясь получить большую взбучку, сделай она что-то неправильно.
- Шарли... - на пороге появилась Мадлен, которая была очень обеспокоена и почему-то нервничала. Причина выяснилась сразу, - Я не успеваю в город, мои вещи еще не собраны, к тому же меня подрядили в помощь музыкантам, а они очень щепетильны во всем, что касается инструментов, и не могут так просто менять помощника...
- Ты можешь говорить короче, если дело срочное? - с легким нетерпение проговорила в ответ Чарли, выходя на лужайку и запирая за собой дверь.
- Да, просто мне так неловко... Я заказала шить одежду еще в первый день, и не успела забрать ее вчера. Это на главной улице, около театра...
- Ты просишь - меня? - Чарли нахмурилась, припоминая, на который час назначен отъезд.
- Да... - серьезно произнесла Мадлен, было видно, что ей доставляет большое неудовольствие необходимость прибегать к помощи Шарлотты.
- Хорошо, я сбегаю.. я должна успеть. Если музыканты еще не упакованы, значит у меня есть больше двух часов.
- Три с половиной! Отъезд назначен ровно на два, у нас короткий путь - следующий город - Бристоль, мы будем там к вечеру, сделав остановку по пути.
- Так близко? - удивилась Чарли, уже протягивая руку за кошельком, который Мадлен держала в руке.
- Да. Тут деньги и квитанция. Если хочешь, купи себе что-то... - Мадлен скривилась, словно делает большое одолжение или брезгливо подает милостыню особо грязному попрошайке, - Сладкое... за услугу.
- Обойдусь без сладкого. Ты же не хочешь, чтобы я опоздала. - отрезала Чарли и быстро пересекла полосу домиков, устремившись в город. На этот раз цирк стоял почти вплотную к первым домам, и девочка быстро скрылась за зданиями.
- Куда это она? - озабоченно произнесла Вивьен, только что появившаяся из-за домика Тимми и успевшая увидеть Чарли в самый последний момент.
- Не знаю. - спокойно ответила Мадлен, все еще глядя на дома.
- Шагом марш в дом. Я уже запрягла его. - Мадлен незамедлительно подчинилась приказу матери, а та еще некоторое время озабоченно смотрела на дома, чуть прищурившись и ожидая, что сейчас Шарлотта вернется. Но она не вернулась. Вивьен громко, по привычке по-французски выкрикнула что-то, но девочка явно уже не слышала. - Надо было бежать за ней, - произнесла Вивьен негромко, но тут же закричала на весь кемпинг, - Надо было бежать за ней, ты слышишь, Мадлен! Какого черта ты ее отпустила! Мы уезжаем через полчаса!
Но цирк уехал через 45 минут. Музулунга, потянув носом, спрыгнул с козел сразу же, как только караван двинулся, а Вивьен пронзительно кричала своим звонким голосом имя воспитанницы даже когда город уже скрылся за горизонтом. Дмитрий долго топтался на месте, зная, что успеет нагнать - как они нагоняли, уходя купаться - но ждать вечно он не мог. Медленно уводя лошадей, он, подобно своей названной сестре, звал Шарлотту до последнего, надеясь, что она пойдет за его голосом. Клякса, заменявший сегодня замыкающую, с грустным видом отрывал маленькие кусочки белой бумаги из тетради Шарлотты и бросал их на землю. Из этой же тетради Мадлен, по наставлению матери, совсем недавно вырвала лист и написала название следующего города. Вивьен не знала, что дочь написала не то название, и что она так же поступила с указом написать все пять ближайших городов.
Чарли, вернувшаяся через пятнадцать минут, после того, как крики Дмитрия затихли вдали, молча остановилась посреди участка примятой, местами вытоптанной травы, забросанной мишурой. В руках в нее был большой сверток, который она добыла большим трудом, потому как швейная мастерская не работала в этот день, и девочке пришлось идти на другой конец города и искать дом швеи, а затем возвращаться и забить вещи. Три с половиной часа, ведь у нее было три с половиной часа, разве могла она не успеть?
Музулунга призывно мяукнул, сидя верхом на рюкзаке отставшей. Рядом лежала записка, прижатая камнем.
Чарли нагнулась и подняла ее. Бристоль и еще четыре города. В полном отчаянии девочка посмотрела на свои часы. Они показывали меньше двух, они врали, они виноваты во всем! Чарли почувствовала, как к горлу подступает комок, а из глаз потекли слезы. Решительным движением она поднялась на ноги и, согнав кота, взялась за рюкзак, затем дернула на себя дерн под ним, и кусок земли отошел очень легко - Вивьен рассказывала, что в таких случаях снимают траву и так вот прячут деньги для отставшего - на сухой земле лежал полностью набитый кошелек. Тщательно спрятав эту находку и кошелек Мадлен, в котором тоже было на удивление много денег, Шарлотта закинула рюкзак за спину (в нем, кстати, обнаружился зловещего вида кусок сыра и бутылка воды), взяла поудобнее тюк с одеждой примы цирка и направилась вперед, увы, не зная, куда именно, но следом за примятой травой. Через несколько минут она обратила внимание на белые пятнышки и поняла, что это знак. Приободрившись, девочка прибавила скорости, почти побежала, следом за ней, подняв хвост трубой, бежал элегантный кот. Вскоре белые ориентиры вывели ее на дорогу, из-за засухи ставшую совершенно рассыпчатой и песочной - на ней до сих пор еще не осела пыль от проезжавшего недавно автомобиля. Так, чудесное не дождливое время вдруг обернулось минусом: пыль оседала на кусочки бумаги, скрывая их - иногда Чарли замечала их, но теперь они были совсем не видны, и она скорее догадывалась, что именно это ее ориентир. Сильно выбившись из сил из-за жаркого солнца и едкой пыли, в какой-то момент девочка пренебрегла всеми правилами и села в машину к приветливому незнакомцу, сочувственно предложившему помощь. Сидя с котом на руках в машине и уже не испытывая тяжестей пешей прогулки, Чарли очень внимательно следила за дорогой. Пару раз она видела, как из под колес вылетали белоснежные бабочки, и чувствовала себя спокойно. Она все время ожидала, что скорость машины позволит ей нагнать цирк - ведь тот должен был делать остановку в пути! Но просторы оставались пустынны, а пейзаж однообразен. Уже под вечер машина достигла большой развилки, одна из двух дорог вела в Бристоль. Водителю автомобиля нужно было в другую сторону, и потому они с Чарли расстались здесь. Выразив свою благодарность, девочка поспешила в город с удвоенной силой, ее сердце билось, ведь вот-вот над горизонтом вырастет шатер, вот-вот она будет дома! Лишь изредка она поглядывала под ноги, но белых ориентиров видно не было - да и могла ли она различить их после целого дня на пыльной дороге и в наступающих сумерках?
Шарлотта была в городе уже поздней ночью, как раз в то время, когда они с Кляксой развешивали афиши. На въезде в город шатра не стояло...но может цирк обошел город и встал на якорь с той стороны? Впрочем, это имело мало значения, сейчас она найдет Кляксу, где-то у пивной или у школы, они посмеются над произошедшим и он отведет ее туда, где она, словно ничего и не случалось, задаст корм лошадям и наспех перекусит перед коротким сном!
Полночи девочка и кот метались по городу, исходив все главные улицы вдоль и поперек. Вконец вымотавшись, Чарли не могла даже плакать. Она вышла из города с другой стороны и забралась на дуб, ветка которого была весьма похода на лошадь. Музулунга вспорхнул следом, устроившись рядом со своей хозяйкой, которая тихонько всхлипывала, вовсе не плача, но не зная, что еще делать в такой момент.
Все следующее утро Чарли провела в городе, спрашивая у каждого прохожего, не слышали ли они что-нибудь о цирке. Но все либо удивлялись, либо смеялись над ребенком, и говорили, что уж если бы цирк приехал, об этом знали бы уже все. Девочка понимала, что это правда, но не хотела признавать другой страшной правды. В конце концов, выходя из города той же дорогой, какой пришла в него, девочка признала страшный факт - Мадлен обманула ее, выбросила из цирка, и теперь, когда целый день упущен, она не знает куда идти и путешествует пешим ходом, нагнать цирк будет сложно.
Чарли еще немного постояла, глядя на широкую пыльную дорогу перед собой. Музулунга невозмутимо бежал вперед: став по размеру меньше мыши из-за отдаления, он обернулся и пронзительно мяукнул.
- Правильно, - прошептала Чарли себе под нос, - Следуй за белыми бабочками.